Отрывок из его истории.

ЗАПОРОЖСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО су­ществовало с самых отдаленных времен. Раз­ные историки указывают разные годы за­кладки первой Запорожской Сечи. По исто­рии Военного министерства надо считать 1500-й год. История Запорожского казачест­ва в течении 225-летнего его существования настолько сложна и пространна, как в смысле организации Войска, так и его военной исто­рии, что уместить ее в рамки краткого исто­рического очерка не представляется возмож­ным.

5-го июня 1775 г. войска ген. Текелия заня­ли Сечь. Запорожское казачество, как Вой­ско, перестало существовать: 3-го августа 1775 г. Екатерина 2-ая издала указ, который офи­циально объявил об его упразднении.

Изучению его истории посвящены многие труды, специальные и популярные, истори­ческие и литературные произведения, дра­матургия, музыка, устное народное творче­ство и т. д.

Первую попытку изложить отдельные мо­менты истории Запорожского Войска пред­приняли уже в 16-17 столетиях польские исто­рики — Мартин Вельский, Павел Пясецкий, Самуил Твардовский и др.

Особый интерес представляет хроника М. Вельского (1494-1575).

Современник основания Запорожской Се­чи, Вельский оставил нам ряд важных заме­ток и наблюдений. Вельский видел в казаках крестьян-«хлопов», стремившихся к уничто­жению крепостных порядков. В его трудах, как и в произведениях других польских пи­сателей, сказалась ненависть польского пан­ства к показачившемуся украинскому крестьянству и мещанству, боровшемуся против национального и социального гнета.

Версия о «хлопском» происхождении, вы­сказанная польскими историками, не могла, конечно, встретить сочувствия у украинских авторов — идеологов казачьей старшины и украинского шляхетства. Украинские авто­ры, писавшие свои труды по истории каза­чества уже после присоединения Украины к России, писали о нем в своем духе и понима­нии.
Одним из первых трудов такого рода была летопись Григория Грабянки (умер в 1734 году). Грабянка ведет происхождение казаков от «козар», некогда по его словам обитавших в Средней Азии, а во время монголо-татар­ского нашествия перешедших на Украину. Примечательно, что Грабянка считает козар не столько отдельным народом, сколько со­словием. Козары, замечает он, проводили время не в труде, а в постоянных воинских упражнениях и со времени переселения на Украину стали называться казаками. После захвата Украины польскими и литовскими магнатами, казаков стали принуждать к от­быванию разных непривычных работ и повин­ностей. Но казаки предпочли удалиться за днепровские пороги. Так Грабянка объясняет происхождение запорожского казачества, под которым, однако, понимает реестровое казачье войско. Увидев храбрость запорож­цев, польские короли начали приглашать их на государственную службу. Более того, да­же самые родовитые шляхтичи стали счи­тать честью для себя предводительствовать храбрыми казачьими отрядами.

Последователем Грабянки был П.И. Симо­новский (родился в 1710 году). Свое произведение «Краткое описание о казацком малороссийско-народе» Симоновский закончил в 1765 году. Ка­заков Симоновский считает, как и Грабянка, потомками особого издревле существовавше­го славянского народа, известного во време­на Киевской Руси под названием «касогов», или русским произношением назвать — «каза­ков». Казаки, утверждает Симоновский, были известны уже в 1021 году князю Мстиславу Вла­димировичу. После захвата Киева Литвой в 1320 году, пишет Симоновский, казаки вынуждены были «оставить дома свои и искать поселения себе в Низу на Днепре».

На первых порах казаки жили в Южном Поднепровье в виде малоорганизованной мас­сы. Однако вскоре в низовья Днепра стала переселяться также украинская шляхта, под­вергшаяся притеснениям со стороны литов­ских захватчиков. Украинская шляхта, по словам Симоновского, была тем элементом, который содействовал окончательному офор­млению казачества, как военного сословия. Отныне казачество, подобно западно-евро­пейским рыцарским орденам, всецело посвя­щает себя борьбе с «неверными» — турками и татарами. В то время, уверяет Симонов­ский, казачество было строго однородным со­словием, не знавшим социальных различий в своей среде. Исключительные заслуги ка­зачества в его борьбе побудили польского ко­роля Сигизмунда 1-го взять на службу «от­туда некоторую часть того вольного народа». Отобранные правительством казаки были по­селены в центральных частях страны по сред­нему течению Днепра, получив при этом зем­ли и шляхетские привилегии. Казаки, т. е. привилегированная верхушка реестра, верой и правдой служили Литве и Польше. Пред­водителями казаков, их гетманами, были всег­да, утверждает Симоновский, люди знатного происхождения.

Свое дальнейшее развитие взгляды на про­исхождение казачества получили в извест­ном анонимном произведении второй полови­ны 18 века — «Истории Русов». В отличие от Грабянки и Симоновского, автор «Истории Русов» считает, что казаки — это славянские воины и что от козар они заимствовали не бо­лее, как свое название. Этим автор стремится обосновать мысль об исконном существова­нии казачества: «сие название, — читаем в «Истории Русов», — получили наконец и все воины славянские». Казаками, иначе славян­скими воинами, или рыцарями, уверяет ав­тор этого труда, могли быть лишь «избран­ные», причем звание это передавалось по на­следству. Мысль о принадлежности казаков к классу феодалов автор «Истории Русов» стремится подкрепить ссылкой на то, что они, подобно другим разрядам привиллептрован-ных служилых людей в Речи Посполитой, владели землями и крепостными с правом пе­редачи их по наследству. Эти права подтвер­ждались каждым из польских королей не­медленно после вступления на престол.

Через всю «Историю Русов» проходит идея о независимости украинского «рыцарства» — казачества, свободно, по своему желанию, служившего либо литовскому великому кня­зю, либо польскому королю, либо русскому царю. Причину восстаний против Речи Поспо­литой в 16-17 веках автор «Истории Русов» видит не в угнетении народных масс поль­скими и литовскими феодалами, а в утесне­нии, прежде всего религиозном, старшины ре­естрового казачества польскими феодалами.

Автор «Истории Русов» приветствует вос­соединение Украины с Россией, как важный исторический акт. Но тут он сосредоточива­ет свое внимание на том вопросе, который яв­ляется основным стержнем его труда: при­нимая Украину под свою власть, царь, уверя­ет он, уравнял в правах казачью старшину и украинское шляхетство с русским боярством и дворянством, подтвердил те привилегии, которыми они пользовались при польских королях.

Г. Грабянка, П. Симоновский и автор «Исто­рии Русов», несмотря на частичные различия во взглядах на происхождение и роль каза­чества, сходны в одном — в стремлении утвердить мысль о том, что казачество, под которым они разумели главным образом стар­шину, является древним рыцарским укра­инским сословием. В период после воссоеди­нения Украины с Россией эта «теория» долж­на была обосновать право казачьей старнги-ны и украинского шляхетства на все фео­дальные привиллегии, т. е. на уравнение в правах с российским дворянством. Этот воп­рос приобрел для старшины и украинского шляхетства особую остроту после уничтоже­ния гетманства на Украине в 1764 году.
К концу 15 века исконные украинские зем­ли, в течение двух с половиной столетий на­ходившиеся под игом монголо-татарских за­воевателей, оказались поделенными между разными феодальными государствами.
Правое и отчасти левое Поднепровье, Во­сточная Волынь и южные степи находились под властью Литвы. Галицкая земля, Запад­ная Волынь и Подолия были захвачены Польшей. В Закарпатье господствовали венгерские феодалы. Буковиной владели мол­давские бояре.

Восточная Европа, совсем недавно освобо­дившаяся от тяжкого татарского ига, шла по пути экономического и политического прогресса. Однако ликвидация феодальной раз­дробленности и образование централизован­ных государств имели в Восточной Европе свои особенности, в результате чего судьбы восточно-европейских стран складывались далеко не одинаково. Так например, в то вре­мя, как Россия превращалась в могучую централизованную многонациональную дер­жаву, в Литве и Польше продолжали долго оставаться губительные остатки феодальной раздробленности.

Остатки феодальной раздробленности и анархии задерживали социальное и полити­ческое развитие Литвы и Польши. Стремле­ние феодалов приспособиться к новым эко­номическим условиям имело своим ближай­шим следствием рост эксплуатации крестьян и усиление их зависимости, что нашло отра­жение в феодальном законодательстве. 2-го мая 1447 года великий князь Казимир издал за­кон (привилей), распространявший крепост­ное право на значительную часть крестьян­ства Литвы. Этим законом был запрещен пе­реход частновладельческих крестьян в великокняжеские имения. Кроме того, что очень важно, феодалу предоставляется право суда над своими крестьянами.

Тяжкий гнет, которому подверглось укра­инское крестьянство и широкие слои город­ского населения, усугублялся жестоким нацио­нальным угнетением и религиозными пресле­дованиями. Поляки стремились насильствен­но ополячить и окатоличить украинский на­род.

В западных украинских землях преследо­вание украинской народности началось уже в 14-ом веке. Католическая церковь, поль­ские магнаты и шляхта попирали обычаи и культуру украинского народа. Жестоким гонениям подверглась православная религия. Показателем жестокого национального гнета являлись разного рода притеснения и огра­ничения, которые терпело украинское ме­щанство. Во Львове, например, одном из крупнейших городов Украины, украинские мещане не допускались в цехи, ограничива­лись в правах на торговлю сукном, спиртными напитками, а также в правах на занятие дол­жностей в городском самоуправлении и др. Проживать и приобретать недвижимую соб­ственность им разрешалось только в опреде­ленном районе города, называвшемся «Рус­ской улицей». Запрещалось публичное испол­нение православных обрядов. В таком же по­ложении находилось украинское мещанство Перемышля, Каменца и других городов.

Социальное и национальное угнетение ук­раинского народа в Литве и Польше усугуб­лялось царившей в этих странах феодальной анархией, произволом магнатов и шляхты. В княжестве Литовском государственная власть сосредоточивалась в руках приблизительно десяти магнатских фамилий. Крупные магна­ты, собиравшие огромные доходы с подвласт­ного сельского и городского населения, име­ли свои собственные войска, крепости и т. д. Значительная часть магнатских служащих состояла из мелкой и средней шляхты, кото­рым магнаты, под условием отправления службы, в их пользу давали земли с кресть­янами. Эта шляхта находилась в полной за­висимости от своих патронов. Магнаты явля­лись, по существу, неограниченными власти­телями в своих владениях. Стремясь сохра­нить и расширить свои привилегии, они упорно боролись за всемерное ограничение власти главы государства — короля и вели­кого князя.

Такое же положение, как в Литве, сохра­нилось и в Польше. Здесь король также все­цело зависел от всесильных вельмож-маг­натов, которые, захватив в свои руки власть, использовали ее в своих интересах.

Большую роль в деле сохранения остатков раздроблённости в Польше сыграл Ватикан, некоторые западно-европейские державы, заинтересованные в политической слабости Польского государства. Остатки феодальной раздробленности тяжело сказывались на обо­роноспособности Литвы и Польши, южные границы которых часто подвергались опусто­шительным набегам турецких и татарских феодалов.

Крым и Турция того времени были особенно опасными соседями.

Во главе Крымского государства стоял хан. Крупные татарские феодалы, стремясь удер­жать свою независимость, часто вступали с ханом в вооруженную борьбу. Господство та­тарских феодалов имело тяжелые последст­вия для экономической и культурной жизни Крыма.

Местное население, состоявшее из укра­инцев, русских, армян и т. д., изнывало под ненавистным татарским игом. Беспрерывной междоусобной борьбой крымских феодалов не преминула воспользоваться Турция. В Крым турки вторглись в 1475 году. Крымское ханство попало в зависимость от Турции, ста­ло ее вассалом. Ханский трон стал замешать­ся по воле султана членами крымской дина­стии Гиреев. Во всех важных стратегиче­ских пунктах были сооружены крепости и размещены турецкие гарнизоны.

В конце 15-го века, со времени установления турецкого господства на северном побережье Черного моря, набеги татар и турок стали страшным бедствием для украинского и рус­ского народов. В России для защиты от этих набегов и их предотвращения были предпри­няты серьезные меры. В первой половине 16-го века на южных окраинах страны стали воз­никать оборонительные линии, так называ­емые «засечные черты». Они состояли из це­лой системы городов, острожков и стороже­вых башен,   а также из сплошных завалов подсеченных деревьев. В дно рек на месте бродов для затруднения прохода татарской конницы вбивались колья.

Для наблюдения за врагом далеко в степь посылались конные «сторожи» и «станицы». Последние, устраивая наблюдательные выш­ки и объезжая отдельные участки, давали знать в город о появлении татар. Борьба с татарами требовала огромного напряжения сил всего государства.

Совсем другим было положение в Польше и Литве. Польские и литовские магнаты, оза­боченные лишь тем, чтобы удержать в пови­новении своих подданных и расширить свои владения, почти ничего не делали для органи­зации обороны юго-восточных границ от та­тарских набегов.

Пользуясь этим, татары безнаказанно по нескольку раз в году вторгались в пределы Украины. Во время набега татарская орда, разделившись на несколько отрядов, охва­тывала большие пространства и достигала самых дальних районов Польши и Литвы. В 1527 году татарское войско, двинувшись на Литву по приказу турецкого султана, дошло до Пинска на севере и до Люблина на западе.

Жестокость насильников не знала преде­лов. Они без разбора убивали взрослых и де­тей, грабили и сжигали поселения, вытапты­вали посевы. Больше всего от татарских на­бегов страдали народные массы. Магнаты и шляхтичи отсиживались за толстыми сте­нами своих замков и крепостей, охраняемых вооруженными отрядами. Пути, по кото­рым проходила орда, освещались зловещим заревом пожаров и устилались трупами уби­тых и замученных людей. Тысячи и десятки тысяч людей татары угоняли в Крым. Дороги оглашались стонами и воплями несчастных. Многие пленники от голода, жажды и побоев умирали в пути.

Литовское и польское правительства не могли защитить ни свои земли, ни захвачен­ную ими Украину от татарских набегов. Они сами платили ханам унизительную дань. Кровавая татарская и турецкая агрессия за­держивала хозяйственное и культурное раз­витие Украины. Юго-восточные пределы Ки-евщины, Волыни и Подолии, чаще других подвергавшиеся набегам, почти совсем обез­людели. По словам современника, эти бога­тые и живописные местности могли быть цве­тущим краем, если бы не набеги и вторжения татар.

Тяжкий социальный и национальный гнет, которому подвергали население Украины ли­товские и польские феодалы, а также опусто­шительные набеги татар и турок ставили под угрозу самое существование украинского на­рода. Все это вызывало мужественный про­тест со стороны населения Украины. В свя­зи с ростом крепостничества в Польше, кре­стьяне и мещане все чаще и чаще стали отка­зываться выполнять феодальные повинно­сти. Участились случаи нападения крестьян на феодалов и убийства последних. Протест крестьян принимал порой форум волнений, охватывавших часто целые округа. В 1469 году в Галиции, по словам польских летописцев, вспыхнуло большое восстание крестьян.

Повстанцы громили шляхетские имения и замки, изгоняли и убивали ненавистных польских панов. Волна восстания докатилась до Галича и затем захлестнула левый берег Днепра. Однако вскоре феодалы нанесли им тяжелое поражение. Восстание было подав­лено.

Протест населения Украины против соци­ального и национального гнета проявлялся и в других формах. Одной из них, получившей наиболее широкое распространение, было бег­ство крестьян от феодалов. Посредством бег­ства они, разумеется, стремились избавиться от феодальной зависимости. В России и на Украине бегство крестьян, в связи с усиле­нием крепостного гнета, приняло, в особенно­сти со второй половины 15-го века, широкие раз­меры. Украинские крестьяне и мещане, груп­пами и семьями, а нередко целыми селения­ми, уходили в почти безлюдные восточные и южные окраины Подолии, Брацлавщины, Киевщины.

Феодалы, стремясь воспрепятствовать ухо­ду своих подданных, не останавливались ни перед чем. Они отправлялись за ними в погоню с погонщиками. Пойманных беглецов подвер­гали пыткам, вешали, сажали на кол. Борьба с беглыми крестьянами велась и средствами государственной власти. Согласно «Судебни­ку» великого князя Казимира Ягеллона от 1467 года, лица, подстрекавшие крестьян к по­бегу, подлежали смертной казни через пове­шение. Все эти законы преследовали един­ственную цель: лишить беглых возможности найти пристанище и заставить их отказаться даже от мысли о побеге. Однако бегство кре­стьян не только не прекращалось, но, напро­тив, с каждым годом усиливалось.

Порывая с феодальной зависимостью и осе­дая на новых местах, беглые считали себя вольными людьми — казаками. Слово «ка­зак» тюркского происхождения и означает «вольный человек». С. Грондский (середина 17-го века), останавливаясь на вопросе о воз­никновения казачества, писал: «Те из укра­инского народа, которые не хотели терпеть ярмо и власть местных панов, уходили в да­лекие края, к тому времени еще не заселен­ные, и присваивали себе право на свободу... Основывали новые колонии и чтобы отли­чаться от подданных, принадлежащих поль­ским панам, стали именовать себя казаками».

Во второй половине 15-го и в начале 16-го века в верховьях Южного Буга, у Соби и Синюхи, на Роси, Тясмине, а также на левом берегу Днепра — по Трубежу, Суле, Пслу и т. д. — появляется немало слобод и хуторов. Насе­ление их считало себя казаками. Вскоре ка­зачьи поселения заняли значительную по­лосу восточного украинского пограничья — от днепровского Левобережья до Днепра. Со­временник (16-й век), описывавший заселе­ние пограничных украинских земель беглы­ми крепостными, подчеркивал, что «в то вре­мя, как многолюдные некогда земли, местеч­ки и села серединных областей страны со­всем запустели, необитаемые прежде про­странства украинные наполнялись жителями к неисчислимому вреду их прежних помещиков».

Самые ранние данные о казаках на Киевщине относятся к 1492 году, а еще более выра­зительно — к 1499 году. В грамоте великого кня­зя Литовского Александра от 1499 года о взима­нии пошлин киевским воеводой, читаем: «Ко­торые козаки з верху Днипра и с наших сто­рон ходят водою на низ до Черкасс и далей и што там здобудут, с того со всего воеводе ки­евскому десятое мают давати». Хотя сведе­ния о казаках, как видим, относятся лишь к концу 15-го века, однако, разумеется, возникно­вение казачества на Украине нужно отнести к более раннему периоду.

Появление казаков в пограничных землях оживило малолюдные, пустынные, хотя и бо­гатые своими естественными ресурсами, южноукраинские степи. Ценою огромных усилий казаки отвоевывали у природы ее дары: они распахивали целинные земли, заросшие гу­стой травой и терновником, прокладывали дороги, строили мосты, основывали поселе­ния, разводили сады и т. д. Казаки положили начало развитию земледелия в степном крае. Наряду с этим, в местах, заселенных казака­ми, успешно развивалось скотоводство и про­мыслы — рыболовство, звероловство и т. д.

Основная масса казаков занималась земле­делием, а также и промыслами. Однако среди казаков было немало и ремесленников — куз­нецов, бондарей, скорников, шорников, тка­чей и т. д. Ремесленники селились у редких степных замков — Брацлава, Винницы, Переяслава, Черкас и т. д., основывая местечки. Даже гораздо позднее, в 17-ом веке, значитель­ная часть населения этих городов считала се­бя казаками.

Наряду с сельским хозяйством и ремесла­ми, казачье население местечек и городов за­нималось также торговлей продуктами сель­ского хозяйства. Черкасские и каневские ка­заки, например, возили в Киев мед, воск, ко­жи, меха, сало, солод и т. д. Заметное место занимала торговля рыбой — свежей, вяленой, соленой.

В социальном отношении казачество не было однородным целым. Экономическое не­равенство в среде казачества возникло од­новременно с его появлением, ибо от крепост­нической зависимости в казаки бежали различные по своему имущественному положе­нию элементы: с одной стороны масса бедно­го, часто лишенного всяких средств к сущест­вованию, сельского и городского люда, а с другой — крестьяне и ремесленники, обла­давшие средствами производства и надеяв­шиеся найти на новых местах более благо­приятные условия для развития своего хо­зяйства.

Крестьяне и мещане часто бежали со сво­ими семьями и имуществом — скотом, ло­шадьми, сельско-хозяйственным инвентарем и т. д. Среди крепостных, особенно тех, кто владел средствами производства, было из­вестное число зажиточных и богатых. Наи­более зажиточные из крестьян, даже отцы семейств, накопив известное имущество, за­бирали его и, не спрося разрешения у своих панов, устремлялись в казаки, откуда их бы­ло невозможно вернуть. Таким образом бег­ство крестьян с имуществом было дело не столь уже редким. Более того, богатые кре­стьяне и ремесленники нередко бежали вме­сте со своими наймитами.

На новых местах социальное неравенство в среде казачества не только сохранялось, но и получало свое дальнейшее развитие. Поль­зуясь экономической несостоятельностью бедняков, богачи и здесь продолжали эксплу­атировать их в своих хозяйствах.

Подводя итоги сказанному, нужно отметить следующее. В странах Западной Европы бег­лые крестьяне служили источником попол­нения городского населения и, следователь­но, содействовали развитию городов. В Рос­сии, Литве и Польше бегство крестьян в го­рода, ввиду относительной малочисленности последних, не могло приобрести такого зна­чения, как на Западе. К тому же в Литве и Польше значительная часть городов находилась во владении отдельных феодалов. Дру­гими словами, города Восточной Европы не могли поглотить всю массу беглого сельского люда. Зато здесь перед беглецами откры­вались такие пути, каких не знала Западная Европа: возможности освоения обширных пространств на южных и юго-восточных окраинах Литвы и Польши.

В процессе борьбы с феодалами казаки вы­работали своеобразные формы организации и управления. Горожане объединялись в об­щины, которые управлялись выборными ли­цами, имели свой суд, финансы и войско. В войске участвовало, как правило, все взрос­лое мужское население. Необходимость борь­бы с феодалами, не говоря уже о мотивах, подсказываемых хозяйственными интереса­ми, заставила казаков с самого начала объе­диниться в общины. Эти общины были одно­временно самоуправляющимися и вооружен­ными организациями. Создание военной орга­низации казачества ускорялось тем, что ка­заки вынуждены были защищать себя от не­прерывных набегов со стороны турецких и татарских феодалов. В системе организации городского и казачьего самоуправления су­ществовали однако и заметные различия. Ка­зачество занимало сплошные районы, целые области. Это способствовало тому, что оно могло сравнительно быстрее объединиться в целях организации отпора наступающим фе­одалам. Городские общины всегда, или почти всегда, сохраняли какую-то степень зависи­мости от феодалов. Казачество же, если иметь в виду особенно начальный период его существования, порывало всякую зависи­мость от феодалов и даже в известном смыс­ле от феодального государства.

Феодалы, понятно, не могли без опасения смотреть на усиление казачества, которое близко примыкало к угнетенным массам кре­стьянства и всегда могло выступить им на по­мощь. Они стремились во что бы то ни стало уничтожить казаков и вернуть их в крепост­ное ярмо.

Не последнюю роль, конечно, играло тут стремление магнатов захватить обработанные казачьи земли и другие обработанные ими угодья. Для этой цели польские и литовские магнаты не жалели сил и средств. В казачьи местности они отправляли свои отряды. По­следние вторгались в казачьи слободы, гра­били население, убивали тех, кто сопротив­лялся панскому произволу.

В конце 15-го и начале 16-го столетия поль­ским и литовским магнатам удалось присво­ить себе значительную часть казачьих земель на Подолии, Брацлавщине, Киевщине. Ста­раясь закрепить за собой захваченные земли, превратить их в наследственную собствен­ность, захватчики испрашивали на них у пра­вительства жалованные грамоты, и в разное время такие грамоты были выданы королем и великим князем их просителям. Точные границы пожалований в грамотах не указы­вались: их предоставлялось определять самим магнатам «посредством своих сабель».

Примечание. Материалом для этого очерка послужили следующие данные:
1. В.А. Голубоцкий. «Запорожское казаче­ство». Киев. 1957 год.
2. Др. В.Д. Синеоков. «Государственное значение казачества». Белград. 1939 год.
3. С.В. Болдырев. «Казачий Исторический Календарь за 1955-1957 гг.».
Нью Иорк. США.

М. Черныш.

(Продолжение следует)

(Орган общеказачьей мысли журнал «Родимый край» № 68. Январь-февраль 1967 года. Издатель: Донское Войсковое Объединение. 230, Av.dela Division-Leclerc, 95-Montmorency, France. Страницы 17-22).

Источник: www.ckw.ru